РУСЬское артельное государство (igor_mikhaylin) wrote,
РУСЬское артельное государство
igor_mikhaylin

Categories:

«Меня дернули за капюшон и стали долбить по голове»

Оригинал взят у novayagazeta в «Меня дернули за капюшон и стали долбить по голове»

Нам очень хотелось думать, что это не покушение, а обычный криминал. Однако ряд деталей заставил нас думать иначе: нападение на журналиста «Новой газеты» и ее коллегу — спланированная и умело исполненная акция


Фоторобот одного из напавших

Сегодня пятый день с момента нападения на меня и Эллу Асоян, сотрудницу американской правозащитной организации Freedom House. Элла — моя очень близкая подруга, и я перед ней виновата: по моей вине ее избили.

Но мне очень повезло, что она была рядом. Фантазия (обычно богатая) отказывается работать, когда я пытаюсь представить, чем бы все закончилось, если бы я была одна.

Сейчас уже понятно, что если я больше всего пострадала (меня избивали гораздо дольше и жестче), то именно Элла является главным свидетелем по делу. Она видела и запомнила все детали нападения: с момента, когда на темной аллее (именно в этом локальном месте в ночь с 4 на 5 апреля не работали уличные фонари, что для нашего нового микрорайона довольно странно, и именно здесь нет ни одной видеокамеры) за нами вынырнули и последовали, ускоряя шаг, двое нападавших, и до момента, когда эти двое, абсолютно не испуганные появлением трех свидетельниц (жительниц микрорайона), спокойно удалились по направлению к Щелковскому шоссе.

С самого начала именно от моей интерпретации событий пошла информация в «Новой газете» о том, что нападение — скорее всего, банальный грабеж. Мне бы очень хотелось так думать.

На автобусной остановке мы купили бутылку воды, к нам подошел парень, увидел, что у меня деньги в кармане рюкзака. Я была абсолютно уверена, что именно он шел за нами и напал на нас.

Потом я узнала, что Элла видела обоих нападавших. Выяснилось: этот парень (абсолютно пьяный, к слову)  славянской наружности не причастен к нападению. От остановки до места нападения (метров четыреста) за нами никто не шел. Скорее всего, поджидали. Двое — не славянской наружности — последовали за нами. Тот, кто напал на Эллу, сбил ее ног, попинал, повалял, отобрал обе ее сумки. Она смогла пнуть его в живот, он даже отлетел. Элла поднялась на ноги и… отобрала у преступника свою сумку с деньгами и документами! Удивительный факт, о многом говорящий. Преступник больше не бил Эллу, стоял рядом и блокировал все попытки подойти ко мне. При этом он позволил Элле прекрасно себя рассмотреть.

Именно он при появлении трех девушек стал кричать: «Они наши шалавы». Спектакль был разыгран как по нотам и настолько оказался убедительным, что три наши спасительницы не стали поначалу вмешиваться в «семейные разборки».

А меня били и били. Элка говорит — целенаправленно, как будто в этом и был главный смысл происходящего.

Как оказалось, я на самом деле не видела ничего. Меня просто дернули за капюшон пальто, ударили по голове, повалили на землю и стали долбить по голове. При этом избегая ударов по лицу. По зубам я получила позже, когда пыталась кричать. Помню слово «заткнись». В остальном — лицо чистое. Выгляжу прилично, пока не улыбнусь. С дыркой в зубах придется ходить еще три месяца, возможно, придется удалить еще несколько зубов. Удар был очень сильным. В травмпунктах (я обследовалась в двух) реакция врачей была солидарной: «Ух ты!»

Я не видела нападавших, не поняла даже, что вместе со мной бьют Эллу. Сознание хоть и не теряла, но способность адекватно воспринимать реальность вернулась лишь после того, как преступники удалились.

Зато я запомнила все, что случилось после нападения. В таких мельчайших деталях, что ярость до сих пор не теряет своей остроты.

Три звонка по «02», когда мне с потрясающим равнодушием было сказано, что «02» — это телефон для москвичей, а не для меня, жительницы Подмосковья. А ведь я всем дежурным сказала: что произошло, где, кем работаю, назвала адрес и все телефоны — домашний и мобильный. Мне сказали: «Ждите». Мы ждали. С упорством, достойным лучшего применения. Они прибыли почти через полтора часа. После того как ждать на морозе стало невыносимо и мы с Эллой добрались до квартиры. Нам сказали: идите обратно. Мы пошли. Вот что я буду помнить всю жизнь, так это наглухо закрытый, хорошо освещенный, тепленький уазик, в который мы стучались, как те котята из мультика «Кошкин дом». И еще водителя, спящего с открытым ртом и запрокинутой головой. И ментовскую тетку с белобрысым хвостиком, которая сидела на переднем сиденье и ни разу не повернулась к нам лицом. И еще — мента на заднем сиденье, который мне улыбался.

И грубый оклик, когда мы заходили в подъезд, прождав 20 минут на морозе, так и не пообщавшись с родной полицией. Они поехали за нами, распахнули дверь своего гадкого уазика и крикнули: «Садитесь, поедем в трамвпункт». А когда я потребовала, чтобы они вышли из уазика, представились и начали, наконец, выполнять свои полицейские обязанности, они мне сказали: «Ну тогда позвоните, куда звонили, и отмените вызов».

Все это я никогда не забуду. И не прощу. И я не знаю, кто хуже. Преступники, задача которых совершать преступление. Или менты, работа которых обеспечивать общественную безопасность и хотя бы не хамить.

С утра нам позвонило по крайней мере все ментовское начальство Балашихи. Нас поджидало у балашихинского травмпункта человек 8. Ни один из них не был в форме. Но у многих были потрясающе дорогие машины. Один — черный, по всей видимости, бронированный мерс мне особенно запал в душу. Никакой координации не было, они цапались у нас на глазах и по телефону. Следственные действия были хаотичными. Пока одни толпой ходили за нами из кабинета в кабинет по врачам, другие требовали, чтобы нас немедленно доставили на место происшествия. Когда мы туда в результате прибыли, никого не было, и мы ждали еще минут десять. На месте происшествия сделали пару снимков, нашли сережку Эллы, которую она потеряла во время нападения, металлические деньги, которые выпали из моего рюкзака. Не изъяли ни одежду, в которой мы были во время нападения, ни мой рюкзак, ни сумку Эллы со следами крови (для идентификации), ни вторую сережку для сличения. Все это я сама повезу сегодня на допрос.

Мы много чего наслушались от этих полицейских. Очень хорошо усвоили, чего они не любят. Мне все время говорили: не надо ничего писать и показывать. Особенно по телевизору. Элле и моей коллеге из «Новой» Оле Бобровой, которая присутствовала на всех следственных действиях, было сказано, что на весь огромный Балашихинской район только одна дежурная бригада.

Если это правда — систему расформировывать и делать заново по образу американской патрульной службы. Как в Грузии сделали.

В нашей ситуации не оставили даже патруля для охраны. А ничего другого сделано вообще не будет. Я готова держать пари с кем угодно на что угодно. Выползти из этой ситуации путем банальной подставы (найти первых попавшихся гастарбайтеров) не удастся: Элла хорошо запомнила нападавших, как, впрочем, и девочки-свидетельницы, которые нас отбили. Реальных преступников, тем более если это связано с моей профессиональной деятельностью, не найдут. Не только и даже не столько потому, что это нарушило бы славную российскую традицию. Причина куда банальнее и страшнее: абсолютный непрофессионализм и абсолютное равнодушие.

Но что лично мне не позволяет падать духом — это удивительная солидарность НЕРАВНОДУШНЫХ людей и коллег по всему миру. Мой «Фейсбук» накрыло цунами добра. Слова сочувствия и поддержки превратились в силу прямого действия. В самое лучшее лекарство против стресса, боли, унижения и страха.

Спасибо, люди!

Елена Милашина


Tags: протест, террор
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments