Элементы очковтирательства, ложные доклады проходят безнаказанно. Трудно получить от соседа правдивую обстановку, для установления правды приходилось производить разведку на соседа и разоблачать его во лжи.
Безнаказанно проходит дело по отношению виновников больших потерь. Из практики убедился, что, если армейские командиры докладывают: "Приказ выполняется, медленно двигаюсь вперед мелкими группами", это значит, что сосед стоит на месте и хочет обмануть необстрелянного соседа, а своим подчиненным передает: "Вы так, полегонечку, делайте вид, что наступаете". Противник наваливается сначала на одного, самого активного, а самые активные бывают новые, необстрелянные части. Под таракановским узлом сопротивления на моих глазах разбиты наши 45 СБ, моя 75-я СБ, 8 ГСД, 117 СД, 391 СД. Все эти части подошли довольно полнокровными, но так как подходили последовательно, то все делают вид, что наступают, а свежая часть разбивается.
Очковтирательства и неправильного доклада младший должен больше бояться, чем неисполнения приказа. За неисполнение приказа кругом пугают расстрелом, а неправильным докладом я протягиваю время. Сказать, что не могу наступать, нельзя, а не наступать и докладывать: "Выполняем приказ, медленно ползем вперед мелкими группами" можно, и никто не расстреляет.
То же самое очковтирательство наблюдал и в системе формирования, комплектования и пополнения. Части отправляются на фронт абсолютно не подготовленные. Как будто нарочно сделана такая мясорубка, которая должна молоть наших людей и нашу хорошую дорогую технику. Почему это делается? Думаю, для того, чтобы втереть очки Правительству и обмануть Великого Сталина: "Вот мы какие молодцы, столько то бригад организовали, столько то дивизий и т. п.", а на самом деле у всех соединений и у нас проходило так: формировались в Казалинске, только кончили формирование, сразу посадили в эшелоны, оружие дали в Люблине, только раздали оружие, двинулись в путь. Изучением оружия занимались на остановках в вагонах. Пополнение получили 1000 человек, совершенно не подготовленных, не знают оружия и не умеют воевать. Вначале за автомат ППШ буквально дрались, а после стали бросать и подбирать винтовки из-за неумения с ним обращаться.
На б. п. нельзя жалеть боеприпасы, надо научить людей стрелять. До боев я всем говорил: беречь каждый патрон в бою, а после первых боев мне пришлось убеждать людей в обратном и на каждом шагу твердить: не жалеть патронов. Многие не приученные стрелять погибают с полным боекомплектом, не успев выпустить ни одного патрона... Бойцы по 3-4 дня воюют и имеют полную сумку патронов, и патроны валяются везде, разбросанные на поле боя. Мне казалось, что на фронте не удержать людей: со страху будут стрелять всегда, нужно или не нужно. Оказалось, наоборот, от страха люди прячутся, иногда бросая оружие, а выстрелить боятся, думая, что немец его обнаружит и убьет. Стоило много трудов, пока заставил людей стрелять.
Я убедился, что почти основные средства связи в бою — это рассыльные пешие и конные, только в обороне работает телефонная связь. Радиосвязь находится на очень низком уровне, хотя радиотехника не плохая. Световая связь и сигнализация почти отсутствуют. Это приводит к очень большим потерям.
Наши генералы недооценивают разведки и плохо ее организуют, поэтому мало знаем о противнике. Дается боевой приказ без анализа сил, и часто бросаем людей в наступление без должной подготовки. Удары наши часто получаются растопыренными пальцами. Пока подтягивается артиллерия и боеприпасы, нет людей, которые могли бы закрепить результаты артогня. Вот мы уже целый месяц топчемся на месте, и целый месяц наши генералы повторяют одну и ту же ошибку. Пехотные большие даже командиры слабо знают другие рода оружия; пассивно используя свои огневые средства, непрерывно требуют огонь артиллерии, и до начала общего наступления весь боезапас уже израсходован по частям. Ни разу никто толком не организовал наступление. Когда после боев части еле дышат и требуют время для приведения в порядок, в это время приказывают наступать, тратят боезапасы, а наступать нечем, тогда соберешь людские ресурсы, приведешь их в порядок и ждешь боеприпас для артиллерии, в это время опять невпопад приказывают наступать без арт. подготовки — опять большие потери.
Если сложить силу нашу и противника, и людей, и оружие, то у нас минимум в три раза больше сил, но силы эти действуют разновременно, много потерь, а результатов нет, тут творится что-то непонятное.
Исключительно низкая дисциплина, до того низкая, что Вы себе не можете представить. Старшего и младшего друг от друга невозможно отличить, начсостав знаки различия не носит в целях маскировки. Это ложное понятие: немцы, как правило, близкого боя не принимают, немецкие офицеры по внешнему виду сразу бросаются в глаза, а наши офицеры считают необходимым ничем от красноармейца не выделяться по форме. При обычной нормальной требовательности бойцы, особенно других частей, не подчиняются, часто приходится применять физическую силу и даже оружие, чтобы навести порядок.
Тыловые учреждения и пути заполнены типами, не желающими воевать, отставшими от разных частей и без конца блуждающими между частями, оправдываясь, что они ищут свои подразделения. При таком состоянии дисциплины, как теперь, воюют только честные советские люди, а все остальные безнаказанно увиливают. Если даже удается их довести до передовой, то во время атаки, особенно ночью, отстают, взводы благодаря этому растягиваются, перемешиваются между собой, и теряется всякое управление.
Если мы в кратчайший срок не создадим силой физической или какой угодно дисциплину значительно сильнее, чем в Германии, то будем терять и терять лучших людей.
Командир 75-й Отдельной морской стрелковой бригады К. Д. Сухиашвили
(Источник)